Следующее утро я провела в панике, лихорадочно роясь в шкафу с одеждой. Перемерив все, что там было, в самых разных сочетаниях, я сдалась и позвонила тете Луизе. Она лучше всех делала прически и макияж. В конце концов, именно этим она и зарабатывала. Но вот выносить ее присутствие, особенно в сопровождении всей родни, было непросто. Все семейство отличалось напористым характером и отсутствием деликатности. Я опасалась обращаться к Луизе и Таре за помощью, поскольку понимала: если дать им волю, они разойдутся так, что не остановишь. Внутренне содрогаясь, я набрала номер, зная, что Луиза будет рада помочь, но я об этом, возможно, пожалею. Трубку она взяла сразу же. По ту сторону слышался знакомый гвалт, и мне пришлось повысить голос. Я в нескольких словах описала свою проблему: сегодня вечером мне играть рождественскую программу, а надеть нечего, и еще нужна помощь с укладкой и макияжем. Зажмурившись и скрестив пальцы на удачу, я спросила, не сможет ли она сама прийти ко мне. Сейчас я бы просто не вынесла, если бы на меня начали пялиться кузины и кузены, да еще и дядя Боб.

– Я и сама не прочь сбежать из дома, – заявила Луиза. – Когда детям наконец надоест все это рождественское веселье? Мои носятся как угорелые. Я уже застрелиться готова.

Я услышала, как она прокричала какие-то указания Бобу, потом поставила пару ультиматумов старшим детям, а Таре велела «вытащить из шкафов все, что может подойти Джози».

– Буду в полчетвертого. Успеем вдоволь наиграться.

В голосе Луизы слышалась ухмылка, но от облегчения я даже не смогла как следует испугаться.

– Я люблю тебя, тетя Луиза. Что бы я без тебя делала? – с благодарностью выдохнула я.

– Ой, деточка, без меня у тебя были бы большие проблемы, – усмехнулась Луиза. – Тебе пора бы научиться заботиться о своей внешности. А то кто ж тебя заметит, если ты вечно одета в обноски Джонни? Фигура у тебя отличная, да и личико что надо, но ты все это прячешь за очками и книгами. Тебе же вроде прописали линзы? Чтобы, когда я приду, была уже в них…

– Спасибо, тетя Луиза! – бодро перебила я, понимая, что она вот-вот разразится длинной тирадой. – Увидимся в полчетвертого!

* * *

Когда Луиза вместе со мной спустилась с чердака и объявила, что мы готовы идти в церковь, отцу мой вид, кажется, не понравился. Впрочем, саму меня результат вполне устроил, так что я смущенно последовала за тетей на кухню, стараясь не смотреть папе в глаза.

– Луиза, ты что натворила, а? – проворчал отец. – Она же совсем маленькая, а ты ее так вырядила, будто ей двадцать пять!

Двадцать пять?! Ого! Я хихикнула, прикрывая рот ладошкой, и подумала, что не ошиблась, когда решила позвонить тете. Она принесла мне черное платье с V-образным вырезом и длинными рукавами. Оно выгодно подчеркивало мои формы, а подол шуршал вокруг ног, когда я делала шаг. От груди до бедер шел длинный ряд черных пуговок, да и по размеру платье было в самый раз. Я надела черные чулки и такого же цвета лодочки на высоком каблуке. Тетя Луиза приподняла мои кудри и закрепила шпильками, подкрасила ресницы и слегка подвела глаза, а губы и скулы оживила глубоким розовым оттенком. Я чувствовала себя весьма изысканной дамой и надеялась, что не испорчу впечатления, споткнувшись где-нибудь в проходе. Когда нужно будет играть, туфли точно придется снять. А то еще застрянут между педалями, и выступление будет испорчено.

– Она давно не ребенок, Джим! – Тетя Луиза скрестила руки на груди и упрямо вздернула подбородок. – Пора бы уже заметить, что твоя дочь практически выросла. Чтобы сразу же после Рождества выдал ей денег. У бедняжки пустой шкаф! Совсем пустой! Мы с ней поедем по магазинам, а старые футболки Джонни пора отправить на мусорку заодно с джинсами и задрипанными кроссовками, из которых она восемь лет не вылезает. Так и ходит с тех самых пор, как умерла моя сестра! Джози – красивая девушка, вот пусть так и выглядит! Ну, разве я не права, Джим?!

– Мне нравится, как выглядит Джози! – чуть ли не простонал отец.

Упоминание мамы обычно было для него ударом ниже пояса. Я начала потихоньку подталкивать спорщиков к выходу.

– Это потому, что ей так удобнее, а тебе спокойнее! Чего еще может пожелать папочка для дочки? А я говорю – нет! Только через мой труп! Хватит, надоело! – Луиза разошлась не на шутку. – Пора ей обратиться за советами к женщине! Я давно должна была за нее взяться!

Отец забрался в кабину грузовика, я села рядом, а Луиза ловко запрыгнула следом. Я покосилась на папу и одними губами произнесла: «Прости». В ответ он издал страдальческий стон и молча повез нас к церкви.

Пока мы выбирали, где припарковаться, все мои внутренности от нарастающего волнения завязались в тугой узел. Поскольку снега не было, поставить машину удалось довольно быстро. Обычно сугробы занимали всю обочину и даже края плохо почищенной дороги. Но на этот раз зима выдалась холодная и сухая, так что всем пикапам и крупным семейным минивэнам хватило места.

– К ночи пойдет снег. Вот увидите! – заявил отец, перебив Луизу, которая продолжала отчитывать его за мой недостаточно женственный внешний вид. – Если пойдет, меня вызовут на работу. Все по закону подлости. Меня вызовут, а у Дейзи непременно начнутся роды.

Папа очень беспокоился за свою кобылу, которая должна была ожеребиться буквально на днях. Его пессимизм мгновенно угомонил тетю Луизу, которая увидела, что к церкви подъехал ее муж с детьми.

– А вот и моя банда. Я побежала. Джози, не облизывай губы! И старайся не сутулиться, а то платье спереди соберется складками и между пуговицами будут зазоры. Ты же не хочешь, чтобы все разглядели, что у тебя под платьем?

С этими словами Луиза удалилась, продолжая что-то говорить на ходу. Мы с отцом хором вздохнули.

– Неприятная она женщина, – пробормотал папа. – Совсем не такая, как твоя мама. Они даже на дальних родственников не похожи, и уж тем более на родных сестер. – Он снова вздохнул, а потом добавил угрюмо и словно бы нехотя: – Ты очень красивая, Джози. Луиза права в одном: ты стала совсем взрослая. Скоро ты уедешь и бросишь своего старика. Это меня не радует.

– Не волнуйся, пап, я всегда буду о тебе заботиться.

Я широко улыбнулась, глядя на него снизу вверх, продела руку через его локоть, и мы вместе пошли к церкви.

Ряды быстро заполнялись. Я с трудом сдерживалась, чтобы не оглядываться в поисках Дона и Нетти. И Сэмюэля. Я очень хотела увидеть его – но в то же время ужасно этого боялась. Я смотрела прямо перед собой, пытаясь отыскать его периферическим зрением. Все всегда сидели на одних и тех же местах, так уж сложилось. Нами управляют привычки: некоторые семьи на протяжении нескольких поколений сидели на одном ряду. Если не знать наверняка, можно подумать, что места в церкви передаются по наследству. Судя по всему, Йейтсов пока не было на месте. Я выдохнула, охваченная одновременно облегчением и разочарованием.

Пришлось напомнить себе, что не следует высматривать Сэмюэля. Я уставилась на кафедру, куда уже вышел Лоренс Мангельсон, чтобы произнести вступительное слово. Когда подошло время садиться за инструмент, я ужасно разволновалась. Осторожно, боясь споткнуться, я поднялась к роялю, села на гладкую скамейку, сняла лодочки и выпрямилась. В это мгновение я не сдержалась. Мой взгляд скользнул по тому месту, где сидели Дон и Нетти. Сэмюэль был с ними, справа от бабушки, почти на самом краю скамьи. Я тут же отвела взгляд, пока не начала рассматривать детали. Он здесь.